Евгений Поддубный — российский военный журналист, автор документальных фильмов и специальных репортажей, руководитель бюро ВГТРК на Ближнем Востоке и в Северной Африке. В недавно вышедшем фильме «Шугалей-3. Возвращение» об известном социологе, который провел полтора года в плену, журналист исполнил роль самого себя.
Корреспондент «ПолитЭксперта» поговорил с Евгением о различиях реального и кинематографического Шугалея, любимой части киносаги, а также о том, зачем российскому зрителю ленты со схожей тематикой.ПЭ: Вы были одним из первых журналистов, кто взял большое интервью у Максима Шугалея после освобождения. Каким вы его увидели?
Я увидел человека, который многое пережил и пытается осмыслить этот тяжелый опыт. Было видно, что к тому времени он не до конца поверил, что оказался в безопасности. Это же удивительная история, что Максима Шугалея вообще удалось вытащить оттуда. Я считаю, это уникальная операция. Так что передо мной сидел человек, который пытался осмыслить пережитое.
ПЭ: Вы были знакомы с Максимом до того дня? О пленении Шугалея узнали из фильмов или по долгу службы как журналист, который специализируется на военной, и, в том числе, международной повестке?
До этого я не был с ним знаком, никогда не видел его. Я узнал, что он попал в плен, честно говоря, потому что сам работаю на Ближнем Востоке, в Северной Африке. Узнал об этом значительно раньше, чем появились фильмы.
ПЭ: Фильм открывается сценой, которая повторяет то интервью с Максимом Шугалеем. Вы сразу согласились участвовать в съемках?
Для меня это был абсолютно новый опыт, я никогда не снимался в фильмах. Но мне не пришлось никого изображать, я играл самого себя. Даже будет точнее сказать, проживал некоторые моменты, которые приходилось проживать до этого.
Я сразу согласился. Мне идеологически эта картина близка, и вообще близко по духу то, что делает съемочная группа, которая снимала кино.
ПЭ: Вы уже не первый год работаете перед камерой. Съемки фильма оказались труднее в эмоциональном плане или вы не заметили разницы?
Я не слишком эмоциональный человек, так что ничего сложного. Эта сцена фактически повторяет реальное интервью: только вместо Максима Шугалея передо мной находился актер Кирилл Полухин.
ПЭ: Когда вы встретились с кинематографическим Шугалеем, ощутима ли была разница между образом, который создали режиссеры и актер, и настоящим человеком?
Когда я в первый раз увидел Кирилла Полухина, мы не были знакомы до этого, я на минуту задумался: «А это Макс или Кирилл?». Я не сразу понял, что это актер. Настолько на самом деле переплетены образы и настолько Кирилл ассоциируется с реальным персонажем.
ПЭ: С какой позиции вы смотрели фильмы о Шугалее? Как обычный зритель или все-таки как военный журналист?
Я редко требую от любой картины документальную правдоподобность. Мне кажется, что художественное кино и существует для того, чтобы делать определенные акценты, пользуясь соответствующими приемами. Безусловно, я смотрел эти ленты как специалист, который работает в регионе, который следит за событиями в Ливии, но, как и любой нормальный человек, я просто смотрел кино.
Фильм достаточно правдиво изобразил ситуацию в Ливии. Несмотря на то что это художественное кино, понять определенные причинно-следственные связи и атмосферу этого региона вполне себе можно. Но давайте все-таки не забывать, что это художественный фильм, хоть и основанный на реальных событиях, поэтому есть много нюансов.
ПЭ: Кинематографический Шугалей неоднократно оказывается участником различных переделок. Доводилось ли вам самому попадать в подобные ситуации?
Моя работа сопряжена с определенными, так скажем, приключениями. Я не буду утверждать, что какие-то из ситуаций, что происходили с киношным Шугалеем, случались и со мной. Может быть, где-то отдаленно — да. Но жизнь — это же не кино, в жизни все значительно сложнее. И приключения, они только тогда приключения, когда заканчиваются хорошо. Когда заканчиваются плохо, — это трагедия. А в силу того что это моя профессия, одна из главных задач моей профессии — минимизировать риски даже в самых опасных регионах мира.
ПЭ: Какой из трех вышедших фильмов о Шугалее вам нравится больше всего?
Я считаю, что первый фильм уникален, притом не только для России. Картина вышла в тот момент, когда Максим находился в плену. Это был прекрасный ход: и с точки зрения инструмента влияния на общественное мнение, и как привлечение внимания к этой трагедии, проблеме. Я думаю, что часть успеха (операции по освобождению. — Прим. ред.) обеспечил фильм.
Когда человек находится в плену и, собственно говоря, непонятно, останется ли он живым, выйдет ли на свободу. Мне меньше всего был интересен художественный аспект картины. Мне было важно, как и любому нормальному человеку, чтобы мой соотечественник остался жив и как можно скорее оказался на свободе.
ПЭ: В чем для вас заключается суть фильмов о Шугалее?
История про Максима, в первую очередь, — это история про то, что русские на войне своих не бросают, что нужно верить в свою страну и своих товарищей. История про сильного духом человека — это отличный пример для людей, которые, слава богу, не попадали в подобные ситуации. Сила духа нужна не только в критических обстоятельствах, она нужна всем и каждый день.
ПЭ: Как вы считаете, зачем нужны подобные фильмы?
Кино — это прекрасный инструмент не только для того, чтобы развлекать публику, но и чтобы объяснять зрителям важные идеологические вещи, просвещать. В России вообще не хватает фильмов о нашей правде.
За последнее время вышла серия лент: «Шугалей», «Солнцепек», «Турист», которые как раз про нашу правду. Такие фильмы очень нужны. Мне кажется, что люди, которые занимаются этим видом творчества, должны стремиться к тому, чтобы осмыслить трагические и героические эпизоды в новейшей истории Российской Федерации. За этими эпизодами стоят биографии людей, непридуманные истории, которые могут послужить прекрасным примером для молодежи, вдохновить или воспитывать.
Прелесть картин, вышедших недавно, заключается в том, что это вполне самостоятельные творческие работы, которые не навязывают позицию. Они просто предлагают человеку обстоятельства, факты — этим они и хороши. Это фильмы про нашу правду. В «Туристе» хорошая фраза была: «Американцы воюют за демократию, а мы — за справедливость». Мне кажется, что это вообще может стать слоганом российской внешней политики.
Читать также:
«Вся гамма чувств»: фильм «Шугалей-3» впечатлил петербуржцев
«Испытывал страх»: актер Олег Абалян перечислил трудные моменты на съемках фильма «Шугалей-3»
Фильм «Шугалей-3» предсказал освобождение из ливийской тюрьмы Саади Каддафи
Свежие комментарии